ПИСЬМЕНА НА ВЕТРОВОМ СТЕКЛЕ
Облик Чингисхана,
выложенный белыми камнями,
проступает на склоне горы Богдо-уулы.
Облака проплывают
над улан-баторскими небоскребами
и тают за чертой горизонта.
Яньдий – степнячка
с голливудской улыбкой –
тойоту ведет, как заправская,
новых времен, амазонка.
Ярый поток автоконей-иномарок
заполонил все улицы –
от юрточных окраин
до центральных проспектов.
Город
двадцать первого века шумит,
забывая о степной родословной.
Голос былого
отдается молитвенным речитативом
в буддийских храмах.
Краны вытягивают шеи,
подобно жирафам,
над этажами высоток.
Крапает дождик,
и ниточки серебряной влаги
по стеклу растекаются ветровому
вертикальными письменами.
Я читаю их медленно,
словно стихи –
послание от Тэнгри.
Яндий улыбается,
слушая, как перевожу я струйки дождя
на монгольский язык.
И неожиданно она
напевает мелодию
в такт моему настроению,
И небеса
на миг осеняют тойоту
в сумасшедшей пробке…
LETTERS ON THE WINDSHIELD
A likeness of Genghis Khan,
lined out in white stones,
appears on the slope
of the mountain Bogdo Ula.
Light clouds float
over Ulaanbaatar skyscrapers
and melt beyond the horizon.
Yandiy — a child of the steppe
with a Hollywood smile —
drives a Toyota, like a genuine,
modern-day Amazon.
And a ferocious stream of foreign automobiles
has flooded the streets —
from yurts in the suburbs
to the central avenues.
A twenty-
first century city rumbles and roars
ignorant of its heritage of the steppe.
The voice of the past
is heard in the recitation of prayer
in Buddhist temples.
Gantries stretch their necks
like giraffes
over the skyscrapers.
Gently rain spatters,
and threads of silver moisture
stream in the wind on the glass
in vertical letters.
I read them slowly,
like poems —
a message from Tengri.
Yandiy smiles,
listening to how I translate the trickling rain
into Mongolian.
Out of the blue she
begins singing a melody
timed to my mood,
The Toyota
gleams for moment in a sunbeam
in the mad traffic jam...