* * *

Лишь глаза закрою и сном забудусь,
душа серой цаплей над озером лесным закружит –
облака на дне его и опавшие листья.
Женским голосом кричит и плачет птица,
кличет милого друга.
А проснусь: ни озера, ни цапли.
Солнце на небе, как лист осенний.
И не вспомнить имени друга.

* * *

As I close my eyes and float off to sleep,
my soul, a gray egret, soars over a forest lake --
there are clouds at its bottom and fallen leaves.
In a woman's voice it cries out and calls,
it calls a dear friend.
Then I wake up: no lake, no egret.
The sun in the sky like an autumn leaf.
And the dear friend's name evades me.

* * *

послушай как бьётся сердце
его косолапые шаги
похожие на «да-да» и «нет-нет»
звучат то глуше то сильнее
будто кто-то идёт за тобой по пятам
неотступно и неумолимо

* * *

listen to the heart beating
its pigeon-toed steps
like "yep-yep" and "nope-nope"
sound now softer now louder
like someone walking at your heels
relentless and inevitable

* * *

К вечеру
голос становится тише
память услужливей пожилого швейцара
вечности хмурые постояльцы щедрее на чаевые
К вечеру
глаз привыкает к аскезе
каждый шорох облачается в рясу
и утро глядится в зеркало ночи
К вечеру
сердце оступается чаще
каждая мысль обзаводится тенью
и стрелки морщин
всё глубже уходят в чащу дремучего часа

* * *

By nightfall
the voice gets softer
memory servile like an old doorman
the sulky tenants of eternity less stingy with tips
By nightfall
the eye gets used to ascesis
every rustle dresses up in a cassock
and morning looks in the mirror of night
By nightfall
the heart stumbles more often
every thought acquires a shadow
and the clock-hand wrinkles
wander ever deeper into the thick of the hour

* * *

Паутина морщин на твоём лице.
Ты долго трудился над цепким узором,
ты был прилежным учеником,
но всё, что поймал ты в эти силки,
досталось дождю или ветру,
и теперь
(паук запутался в паутине)
твои глаза –
птичьи гнёзда в сетке ветвей:
зима миновала,
и стая, скользящая по небу, словно секундная стрелка по циферблату,
не вернётся на старое место
высиживать птенцов.

* * *

A web of wrinkles on your face.
For a long time you labored on this ornate snare,
you were an assiduous student,
but everything you could snatch in it
was claimed by rain or wind,
and now
(the spider got caught in its own web)
your eyes
are bird nests in a net of twigs:
winter is over,
and the flock gliding across the sky like a second
hand on the clock face
won't return to the old place
to hatch their chicks.

ПАЛИМПСЕСТ

(страница десятая или одиннадцатая)
Словно путешественники у пересохшего колодца,
мы стоим у окна.
Наши отражения на стекле – мальчик и девочка.
Они только что вырывали друг у друга куклу,
а сейчас равнодушно глядят на её искалеченное тело,
не доставшееся никому.
И сквозь самих себя,
отражённых в самих себе,
мы видим:
молодцеватый тополь расправляет свою тень,
прихорашивается клумба,
раннее утро,
необитаемый островок песочницы.

PALIMPSEST

(page ten or eleven)
Like tired travelers by a dry well
we stand by the window.
Our reflections in the glass are a boy and a girl.
A moment ago they were fighting for a doll
and now they look indifferently at its mutilated body
that neither of them can claim.
And through ourselves
reflected in ourselves
we can see:
a gallant poplar squaring its shadow,
a flower bed dolling itself up,
early morning,
the desert island of the playground.